– Начнем разговор с денег. Ходят слу­хи, что вам на этот год выделят большие суммы на решение вопросов занятости. Это так?

– Надо понимать, на что идут деньги в службе занятости. Их следует разграничивать на деньги федеральные и краевые, поскольку служба занятости выполняет две функции — краевую и переданную краю федеральную функцию. Федералы отдали нам деньги на выплату пособий по безработице, нашим стипендиатам, на материальную помощь.

До 2020 года на пособие по безработице нам выделялось 300-400 миллионов рублей ежегодно. Безработных было немного, и этого хватало. Прошлый год кардинально поменял всё. С марта из-за пандемии многие предприятия и организации поменяли режимы работы. Кто-то закрылся, кто-то ушёл на «удалёнку», кто-то уволился. С учетом этого федеральное правительство повысило выплаты по безработице. Кроме этого, наши центры занятости стали дистанционно принимать документы по постановке на учёт в качестве безработных. То есть процедура значительно упростилась.

– К чему это привело?

– За 2020 год мы выплатили пособий по безработице на сумму 1,4 миллиарда рублей.

– Ого! А безработных стало намного больше?

– Ещё в марте прошлого года на рынке труда было всё спокойно. На учёте 6200 человек — уровень менее одного процента. (Я говорю об официальной безработице.) А уже к 1 октября 27 тысяч безработных!

– Кто был в лидерах?

– Хабаровск, Хабаровский район и Комсомольск. В Хабаровске на 1 марта значилась одна тысяча безработных, а на 1 октября — 10 тысяч.

– О-ё-ё!

– Мы были в шоке! Ведь надо обработать все заявления, назначить пособия, перечислить их и т.д., притом, что наш штат не увеличился.

– Где же вы взяли сразу столько денег?

– Особых проблем не было — задержки с деньгами если и случались, то на 3-5 дней, не больше. Федерация работала очень оперативно. Ситуация по стране была на контроле и у президента, и у премьер-министра. И федеральные министерства не оставили нас без внимания. За что им всем спасибо.

– Откуда столько безработных? На предприятиях ведь не было такого количества увольнений.

– Когда работа вошла в норму, стали смотреть — действительно, откуда? Ведь мы мониторим рынок труда с точки зрения угрозы увольнения. И знаем заранее (хотя и предположительно) откуда и сколько придёт безработных в службы занятости. А в 2020 году такой явной угрозы не было!

– Объявились проснувшиеся безработные?

– Да, почти половина из них те, кто не работал вообще, с чистой трудовой книжкой. Либо те, у кого перерыв в работе больше года. Но мы же понимаем, что молодой здоровый мужик не может питаться воздухом...

– Стало быть, получал «серую» зарплату...

– Абсолютно верно! Мы же много лет говорили: в крае большой теневой рынок занятости в бизнесе. А, учитывая, что появилось неплохое пособие, что на предприятиях возникли сложности с оплатой труда, что упростилась процедура постановки на учёт, люди пошли в службы занятости.

– Упрощенная процедура постановки на учёт вам что-то дала?

– Да. Упростилась проверка. Нажимаешь кнопку и видишь информацию из Пенсионного фонда: есть туда отчисления, значит, человек работает.

– Надо полагать, находились желающие обмануть государство?

– А у нас не было такой задачи — отсеять. Обманщиков было немного. Хотя, если честно, мы ожидали их намного больше.

– Сколько сейчас реальных безработных? Уже меньше?

– Выплата больших пособий по безработице закончилась в ноябре. А прежний уровень выплат значительно ниже. Опять же, предприятия стали потихоньку входить в нормальный рабочий режим. И к концу года безработных насчитывалось уже в пределах 15 тысяч.

– Куда делись прежние безработные?

– Это обидная тема: они ушли в никуда. Большинство из них не обозначили свои трудовые отношения. Или не нашли работу, или ушли в «серый» бизнес.

– Можно привести цифры прежней и повышенной выплаты по безработице?

– Максимальная повышенная выплата — 12 тысяч рублей, плюс районный коэффициент, да ещё по 3 тысячи на каждого малолетнего ребенка. К примеру, женщина с тремя детьми в глубинке, где нет работы, получала под 30 тысяч. В деревнях таких зарплат нет. А прежнее (и нынешнее) пособие — 4500 рублей.

– Дальше расскажите о краевых деньгах.

– Это деньги на активную политику занятости.

– Она давно существует?

– Нынче в апреле службе занятости будет уже тридцать лет. Что входит в такую политику? Мы учим безработных. Даём гранты на открытие собственного бизнеса. У нас есть такое направление, как профориентация. У нас есть понятие «временных работ». У нас проходят ярмарки вакансий. На всё это в 2020 году было в пределах 50 миллионов рублей. На 2021 год пока планируется столько же. Но я полагаю, будем обращаться к губернатору с просьбой увеличить сумму. Так как есть обращение президента Путина на тему уменьшения количества безработных и возвращения к прежнему рынку труда.

Ещё в прошлом году у нас было две программы дополнительных мероприятий по снижению напряжённости на рынке труда - федеральная и краевая. По одной давали гражданам материальную поддержку, по другой - частично компенсировали затраты предприятий. Это там, где была угроза увольнений или отсутствие денег на зарплату. По обеим программам прошла примерно тысяча человек.

– Это же мало!

– Мало? Важнее, что они не остались без работы! По федеральной программе вы платы составили 36 миллионов рублей, по краевой – тоже 36.

Кроме того, мы реализовывали национальный проект по демографии. Обучали людей так называемой категории «50+» (то есть граждан предпенсионного возраста) и женщин, которые в отпуске по уходу за детьми до трёх лет. Я считаю, очень удачным был проект, мы его даже перевыполнили. Прошли обучение примерно пятьсот молодых женщин и больше тысячи пожилых граждан.

– Спрос был?

– Большой был спрос. Может, потому что программа для всех, а не только для безработных. Этой программой воспользовались многие работающие. Многие учились дистанционно не только в хабаровских учебных заведениях, но и за пределами края. Учились даже некоторые работники правительства края предпенсионного возраста. Я знаю некоторых из них, кто захотел стать медиатором.

– Какая-то новая профессия? По-­русски как её называть?

– В юриспруденции это специалисты, занимающиеся досудебным урегулированием споров.

– Пришла информация о начале обучения безработных. Планируется в этом году переобучить 700 человек. Имеется 163 востребованных специальности.

– Это такой перечень. Человек вправе выбрать одну, начиная от парикмахера, специалиста по закупкам и до машиниста бульдозера.

– Правильно ли я понимаю: если по какой-либо специальности из перечня не учат в Хабаровске, то можно учиться по «удалёнке» в других городах, но за деньги хабаровской службы занятости?

– Да, так было в прошлом году в рамках национального проекта. Хотя по своей практике я знаю, что всё обучение безработных всегда проходило на территории края. Как будет нынче? Ждём, как федералы пропишут правила, в них ожидаются некоторые изменения в сравнении с прошлым годом. Вся страна ждёт, потому что люди хотят учиться. Заложена средняя стоимость обучения за курс в 70 тысяч рублей на человека. Можно получить неплохую переподготовку, подстраховаться на будущее.

– Опять же: с деньгами как?

– Деньгами на 2021 год мы обеспечены. Будет так же — федеральное финансирование и краевое. Кроме того, мы сейчас прорабатываем соглашение с Минтруда по развитию бизнеса и по профобучению. То есть будут не только названные выше семьсот человек, а гораздо больше и за федеральные деньги.

– Давайте поговорим о вакансиях.

– На 1 января 2021 года всего в Хабаровском крае официально было заявлено в органы службы занятости 20728 вакансий. В том числе: рабочих профессий — 12 тысяч, или 58 процентов. Дальше: с заработной платой ниже прожиточного минимума, слава богу, всего 190 вакансий. Ну, это могут быть вакансии на полставки... На иностранную рабочую силу (к сожалению, это неизбежность нашего рынка труда) было заявлено 5 тысяч вакансий. А в общем 18,9 (или 91 процент) из 20 тысяч вакансий — это заявки на постоянные рабочие места.

– Какие вакансии наиболее востребованы?

– Водители, электрогазосварщики, арматурщики и другие рабочие.

– Педагоги есть в списке?

– По преподавателям всего 80 вакансий, учителей нет. По воспитателям детских садов 80 вакансий.

– А врачи, фельдшеры?

– Есть 77 вакансий фельдшеров.

– Кто даёт вам эти запросы?

– Эти данные дают нам работодатели.

– Понятно, почему в перечне нет врачей и учителей — многие из них работают в две смены. Вакансии заняты. Будет ли директор школы или главврач подавать в таком случае заявку на вакансию? Не будет. А какая предлагается зарплата?

– Самая высокая зарплата у начальника драги — 215 тысяч рублей. Дальше идут маркшейдеры, буровые мастера, начальники карьеров — у них 130-150 тысяч. Предлагаемая самая низкая зарплата в 17-18 тысяч у инженера-дозиметриста, швейцара и др.

– Недавно на одном совещании было заявлено, что в строительной сфере имеется три тысячи вакансий. Но местные жители идут на стройки неохотно. Иностранцев на стройках не будет в связи с пандемией.

– Точнее: почти три тысячи вакансий подано строительными предприятиями.

– Это реальный запрос? Или заниженный?

– Нет понятия заниженного запроса. Есть понятие потребности работодателя. Хотя он может и не подавать нам заявку.

– А почему работодатели должны подавать вам заявки?

– По закону. По федеральному закону мы можем даже штрафы выписывать, если работодатель не подаёт нам заявки.

– Вернёмся к строителям.

– Не секрет, что когда-то в крае на стройках работали примерно три тысячи северо­корейских рабочих, потом китайцы, потом рабочие из бывших советских республик. А в прошлом году из-за пандемии границы закрыли, получился дефицит.

– Безработных много, а на стройки не идут, почему?

– Наши идут на стройки, но при условии, что им платят хорошую зарплату. А вообще, зарплата на стройках низкая.

– Министр строительства Андрей Чекулаев в интервью нашей газете рассказывал, что они добиваются изменения тарифов, в результате чего зарплата может значительно увеличиться.

– Это было бы очень хорошо! Придя на стройку, человек должен иметь хорошую зарплату, гарантии по технике безопасности и достойный социальный пакет. Вот и весь сказ про сферу строительства.

– Иными словами: на стройках надо наводить порядок?

– Я не имею права давать такие оценки.

– Хорошо. Пусть это будет моя оценка. Какой возможен выход? Быть может, обучение через центры занятости?

– Мы хотим пойти на трехстороннее соглашение — работодателя, Центра занятости и безработного. Мы обязуемся оплатить учёбу. Человек обязуется учиться. Работодатель обязуется принять его на работу. Учебные заведения по разным строительным специальностям в крае есть. Главное понять — будет ли спрос? Конституция запрещает принуждение к труду, закона о тунеядстве у нас нет.

– Есть ли у вас статистика трудоустройства бывших безработных, прошедших у вас, к примеру, обучение?

– Мы ведём некоторую статистику. Есть данные: уровень трудоустройства после обучения составляет 91 процент. У нас такой принцип: учёба не ради учёбы, а для трудоустройства.

– Быть может, человек хочет обучиться одной профессии, а ваши сотрудники советуют совсем другую.

– Есть система профориентации. Она не случайно называется системой. Человек проходит тестирование, после которого наши специалисты объясняют ему и соответствие, и возможность найти работу, и её перспективы, и многие другие нюансы. В том числе возможность самозанятости. В этом плане многое значит мотивация.

– А если человек прошёл обучение, но работать не пошёл? Бюджетные деньги на его обучение потрачены, а ответственности никакой...

– Законодательно ответственности, к сожалению, нет. Хотя, наверное, не совсем правильно. Человек идёт на курсы обучения осознанно. Одно дело, когда он не может найти работу. Другое, когда он ушел работать в «серый» сектор. Или вообще не собирался искать работу, а пошёл учиться, чтобы получать стипендию... С другой стороны, люди ведь учатся и на всякий случай. И когда он возникает, у них уже есть запасная профессия, причём с документом. Трудно кого-то осуждать... Хотя резон есть: учишься за счёт государства — будь добр трудоустроиться.

– А заранее можно попробовать посмотреть или предусмотреть перспективу трудоустройства?

– В Хабаровске в этом году первые группы пошли на учёбу по профессии специалиста по закупкам. Я попробовал понять, куда они пойдут работать. Оказывается, их всех уже ждёт работа.

– Есть еще какие-то актуальные профессии?

– Допустим, «специалист 1С». Это программа учета. Она может быть «1С: бухгалтер», «1С: предприятие», «1С: склад» и т.д. Это очень востребованные специалисты в самых разных сферах. Раньше большим спросом пользовалось обучение ногтевому сервису, парикмахерскому делу. Но мы же понимали, что после учёбы люди уходят в «серый» бизнес. А что делать?

– Да, благие намерения не всегда оказываются хорошими делами.

– Помните, в прошлом году ввели запрет гастарбайтерам быть водителями автобусов? Был расчет, что эти вакансии заполнят местные жители. Целый год мы бились, но на существующую зарплату мало кто соблазнился. И нынче это постановление отменили, потому что не было желающих пройти обучение на эту категорию.

– Прошла информация о поддержке семейных ферм. Это новое в вашей работе?

– Много лет мы выдавали гранты на организацию своего дела. В этом году в этих рамках решили попробовать в качестве эксперимента выдачу грантов для создания семейных предприятий. Не обязательно ферм, а любого направления. Но именно в сельской местности или даже в пригороде. И обязательно семейное предприятие: муж и жена, может, их дети или родители. Единственное: в течение двух лет будет контроль целевого использования.

– Хорошее дело! Ведь в глубинке, где нет работы, можно будет создать множество семейных предприятий по заготовке и переработке, к примеру, дикоросов...

– Что касается дикоросов, у меня всегда вопрос — куда их девать?

– Куда девать березовый сок?.. Или папоротник?..

– И это тоже. Я двумя руками «за». Но разве у нас есть заготовительные фирмы? Разве у нас развита система потребкооперации?

– Нет. Расскажу вам одну историю. Когда-то в Хабаровске был в гостях мэр Москвы Юрий Лужков. Бывший тогда мэром Хабаровска Александр Соколов решил показать ему красоты Анюя. Знаете, какое восхищение вырвалось тогда у Лужкова? «Господи, сколько у вас здесь денег!» Нашу глубинку можно было бы поднять дикоросами...

– Хорошая история. Показательная. Может, доживем до праздника на улицах дальних сёл.

– Скажите, народ с удовольствием берёт ваши гранты?

– Конечно! Очередь стоит. Не всем желающим хватало грантов, хотя сумма была в 120 тысяч рублей. А в этом году будет ещё и федеральная поддержка, но там будет уже 200 тысяч.

– А если такой бизнес не пошёл по каким-то причинам?

– Мы можем оплатить минимальное обучение основам бизнеса, к примеру, помочь написать бизнес-план, оформить статус индивидуального предпринимателя. А дальше, через два года, человек имеет право на поддержку уже не службы занятости, а министерства сельского хозяйства. Там уже большие деньги.

– Есть проблема сопровождения малого бизнеса для его успешного развития. Вы же представляете наш дикий бизнес в диких условиях нашего края... Ваша служба никак не может подойти к этой теме? Ведь всё одно — занятость...

– У нас нет такой возможности. По нашей сфере это не закреплено законодательно. Мы помогаем людям организовать собственное дело. Всё, что будет потом, переходит в другую плоскость.

– Хорошо. В каком состоянии ваш эксперимент по созданию семейных предприятий в сельской местности?

– В состоянии проработки уже на муниципальном уровне - в 14 Центрах занятости на территории края.

– А вот такой пример. В райцентре Архара от рынка ходит автобус: в понедельник в одни села, во вторник - в другие, в среду - в третьи и т.д. Причём ходит автобус целенаправленно. Утром забирает торгашей с их продукцией, вечером забирает их с рынка и везет домой. Селяне знают график. Покупатели рынка тоже знают, кто и когда привезёт свою продукцию. Вот вам и реализация продукции семейных ферм. И никакой кооперации. И всё это организовано для людей. У нас такое возможно? Вас такая идея не воодушевляет?

– Хорошая идея. Но, понимаете, такое не входит в наши полномочия. Мне кажется, мы немножко отвлеклись от темы. Хотя смысл есть. Мы говорим о помощи в организации семейных ферм в сёлах. А куда реализовать продукцию? Закупок нет. Потребкооперации нет. Пока это всё возникнет, такой метод приемлем. Но... Торговая площадка — раз. Транспорт — два. Фермеры — три. То есть три разных ведомства — как их соединить? Пока никак. Но подумать можно. С другой стороны, поговорите с любым министром, у каждого проблема занятости. А как всё свести воедино?..

– Да, вы задаёте нам такие же непростые вопросы, как и мы вам. Вы не назвали некие общие цифры, которые характеризуют вашу службу.

– Когда безработных было по 7-8 тысяч, мы обучали по 1200-1500 человек. В прошлом году прошли обучение 700 человек. Количество зависит от суммы денег и от желающих. Что касается мужчин и женщин, то их было примерно поровну. Неправда, что у безработицы женское лицо. Раньше так было, сейчас нет. Безработных больше в диапазоне 25-45 лет.

– Выпускников вузов много?

– Я бы так не сказал. Система образования работает со своими выпускниками достаточно эффективно. Уже два года у нас на учёте почти не было выпускников вузов. Я так рассуждаю: если человек к нам не приходит, значит, он работает. Если даже не по профессии, то все равно при деле. В прошлом году появились безработные выпускники, с ними велась работа. Но нет такого кризиса, как было в 90-е годы — тогда их у нас на учёте было очень много.

– Что бы вы сказали людям, которые сейчас без работы?

– Я не агитирую, чтобы все приходили к нам. Но если человек испытывает трудности или есть желание трудоустройства, то вариантов много. Есть наша служба. Есть частные кадровые агентства. Есть интернет-порталы по трудоустройству. Человек может выбирать. Но если он приходит к нам, то мы делаем все, чтобы он нашел работу. Мы не гарантируем трудоустройство — мы помогаем.

Раиса Целобанова. В опросе также участвовал Андрей Дунаевский.

Опубликовано «МД XXI век» № 6, 10 - 17 февраля 2021 г.